Мир книги                                                        
Меню сайта
Категории раздела
Мои файлы [13]
Наш опрос
Какие книги вы предпочтете читать в будущем?
Всего ответов: 38
Форма входа
Главная » Файлы » Мои файлы

Геннадий Антюфеев "Чужаки" (рассказ) ЧАСТЬ III
21.05.2012, 10:17
Геннадий Антюфеев "Чужаки" (рассказ)
ЧАСТЬ III

Чужаки

Рассказ.

                                                                                                                                                                (ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ)

ЧАСТЬ I 

ЧАСТЬ II

ЧАСТЬ III

ЧАСТЬ IV

ЧАСТЬ V

По  левую  от  мостика  сторону  бережок  полого  целовался  с  водой, стеснительно  прикрываясь  от  случайного  взгляда  узором  куги. Мягкая  мурава  кучерявила  спуск. По  мураве  разбегались  пёстрые  маленькие  цветочки. Когда  верба  покрывала  тенью  этот  природой  тканый  ковёр, приятнейшего  места  для  отдыха  не  найти. Лежи  себе, жмурься  от  солнечных  зайчиков, что  носятся  по  волнам  да  резвятся  в  проталинах  зелени  ветвей. Перемешанный  запах  трав, цветов  и  воды  укутывают  человека  сном. А  тут  ещё  и  вербная  куща  нашёптывает колыбельную… Не  заметишь, как  дреманёшь… Проснёшься  безмятежный, умиротворённый. Все  невзгоды  после  сна  на  природе  кажутся  мелкими, никчёмными, даже  смешными. Хочется  жить, радоваться  и  видеть  вокруг  себя  только  счастливый   люд.

Александр  сошёл  с  подвесного  на  извилистую  тропинку. Преодолев  несколько  метров, приостановился. Начал  всматриваться  в  близлежащие  владение  царицы  полей – полыни. Полыни  много  в  степном  безбрежье. Разной. Она  и  метёлками  вверх  взмывает, и  мимозой  прикидывается, и  лапами  листьев  пластается  по  земле. Горькая  трава, но  красивая. Да  и  полезная. От  многих  хворей  избавляет. А  чаю  какой  своеобразный  вкус  и  запах  придаёт! Бывало, пойдёшь  в  поход   поворотов  за  несколько  от  дома  или  махнёшь  к  хуторам, которые  исчезли. Исчезли, но  пейзажи  красивейшие  оставили. Это  люди, снимаясь  с мест, стараются  прихватить  как  можно  больше  всякой  утвари. Хутора  же, меняя  месторасположение  или  вовсе  отпустив  от  себя  жителей, оставляют  деревья  с  кустами, холмы, низины  и  пригорки, речные  перекаты  с  плёсами – красоту, которую, если  и  захочешь, взять  с  собой  невозможно. К  ней  можно  только  возвращаться, прикасаться. Любоваться. Любоваться  да  любить. Крепко. Как  любим  родителей, родню, родину. Навещая  такие  тихие  уголки, и  сам  в  них  живёшь  неспешно, несуетно. И  сласть  жизни  ощущаешь  во  всём. В  том  же  чае. На  вечерней  зорьке  при  костре, после  ушицы  непременно  заваришь  в  котелке  чаёк. И  когда  тот  дозреет  до  разлива  по  кружкам, надо  взять  веточку  полынка  и  макнуть  её  в  заварку. Кто  хоть  раз  пробовал – непременно  повторит  сходную  приправу. И  самое  интересное: в  степи, на  воздухе  полынь  придаёт  напитку  изысканные  вкус  и  запах, а  в  четырёхстенье  кухни – нет. Видимо, не  терпит  неволи, от  того  и  горечь  вместо  кулинарной  изюминки.

Вглядываясь  в  окрест, Бакаев  пытался  отыскать  серые  камни. Не  видел. Свернул  с  тропинки, зашуршал  разнотравьем. Сразу  же  воспарили  запахи  чабреца, шалфея  и  той  же  полыни. С  запахами  опять  вернулось  детство. Сотни, тысячи  раз  ходил, бегал  по  целине  один  и  в  ватаге  друзей. То  в  войнушку  играли, то  сусликов  выливали, то, оседлав  велики, гоняли  наперегонки. Правда, в  этом  месте  ничего  подобного  не  происходило. Здесь  лежало  старинное  кладбище. Могильные  холмики  сравнялись  со  степью, и  только  каменные  надгробия  указывали  на  их  местонахождение. Камни  имели  преимущественно  прямоугольную  форму  с  заоваленным  верхом. На  всех  высечены  кресты. Под  крестами  чертались  фамилии  усопших. Буквы  уже  в  те  времена  читались  с  трудом, особенно  под  прямыми  солнечными  лучами. Вот  когда  лучи  косились – тогда  можно  было  разобрать: «Казак  1-ой  Донской  казачьей  отдельной  сотни  Турчёнков»  или  просто  «Хорунжий  Татаринов». Многие  памятники  потрескались, развалились  на  части  от  времени, многие  почти  утонули  в  земле. Некоторые  лежали, какие-то  наклонились. Саню  почему-то  влекло  сюда. Ходил, расшифровывал  надписи. Удивлялся  датам  рождения: 1698  год, 1781, 1823… За  цифрами  пытался  угадать, как  же  выглядели  казаки, которые  дрались  ещё  в  Крымскую  кампанию  или  в  Отечественную  войну  1812-го… Как  ни  старался, рисовались  образы  фотографии  времён  Первой  мировой. На  фото  запечатлены  чубатые  донцы  с  шашками, что  крестились  у  ног  позировавших. Залихватские  усы, задорные  улыбки. Во  всех  обликах  чувствовалась  молодцеватость, удаль, уверенность. В  двухрядье  находился  и  его  прадед. Крайний  справа. Рука  одна  упёрлась  в  бок, другая  охватывала  шашечный  эфес. На  груди – Георгиевский  крест. Настоящий  казак!

Камни  могильные  исчезли. Словно  исплавились, испарились… Попалось  несколько  осколков, но  трудно  понять: от  тех  ли  остались  или  новые  самородились… Стало  грустно. Словно  потерял  кого-то  близкого… Да, вот  оно, разочарование, что  смутно  предчувствовалось. Хорошо, если  будет  первым  и  последним. Прислушался  к  себе… Тревога  притаилась  где-то  в  уголке  души  и  молчала. Может, чего-то  выжидала… Глянул  на  небо. Небо  голубилось  безоблачной  чистотой. Ветерок  притих  в  тени  яра – отдыхал  от  бега, от  жары.

Вновь  вырулил  на  тропинку. Та  неспешно  петляла  меж  трав, телеграфных  столбов, пряталась  в  ложбинках  и  так  же  неспешно  поднималась  на  взгорки. Ей  некуда  спешить. Пусть  люди  по  ней  торопятся. Они  вечно  куда-то  бегут, вечно  опаздывают. Поддавшись  настроению  дорожки, медленно  вышагивал  к  дому, где  родился, где  резвилось  его  детство. Чем  ближе  к  подворью, тем  медленней  становился  шаг… Вот  сейчас  из-за  кучерявых  грушин  появится  усадьба  Есауловых… за  ней – двор  Герасимовых… В  заборе, что  отделял  их  от  Герасимовых, была  калитка. В  свою  очередь, и  у  тех  имелась  калитка  к  Есауловым. У  Бакаевых, помимо  крепкого  мостика  на  речке, стояла  добротная  банька  и  бревенчатый  колодец  с  вкуснейшей  холодной  водой. Дорога  везде  никому  не  заказывалась. Бывало, субботним  вечером  у  них  устраивались  посиделки. Натопив  с  братом  баню, сообщали  об  этом  родителям  и  соседям. Установив  очерёдность,  те  парились, а  потом  все  вместе  долго  гоняли  чаи  в  беседке, увитой  плющом. Под  настроение  могла  появиться  и  бутылка  водочки. Уж  тогда  непременно  запоют. Санёк  всегда  ждал  такие  вечера. Любил, когда  игрались  протяжные  или  весёлые  песни. Сам  за  всю  жизнь  не  научился  ни  заводить, ни  дишканить. Так, тихо  мычал  в  общем  хоре, чтобы  себя  порадовать, а  других  не  расстраивать. Ну, не  дал  Бог  ему  ни  слуха  толкового, ни  голоса. Зато  дал  огромнейшую  любовь  к  пению. Казачьему. Поэтому  каждый  раз  радовался, если  кто-нибудь  зачинал, а  компания  подхватывала. Радовался  и  удивлялся  голосам  родных  и  соседей. Как  у  них  так  сноровисто  получается? Бабушка  вроде  бы  и  вовсе  не  пела. Тянула  высоко «а-а-е-е-о-ё-а-я…». Да  и  деда  не  усердствовал, заводил  песнопение, а  как  только  остальные  вступали, замолкал. Казалось, даже  отрешался  от  всего: закрывал  глаза  и  едва  заметно  покачивался. Но  лишь  подходил  к  концу  куплет, голос  его  просыпался  и  предлагал  продолжение. И  продолжение  звучало  так  слаженно, чувственно, что  не  могло  оставить  безучастным. Порой, аж  слёзы  выступали, хотя  не  единожды  слышал, как  проклятый  чёрный  ворон  вьётся  над  головой… Говорят, где  растёт  ковыль – там  казаки  погибли. Сколько  ковыля-то  в  степи… столько, значит, душ  донцов  покоится  в  ней… Удивлялся  Саша, а  с  годами  больше  и  больше, что  ни  разу  не  видел  никого  на  посиделках  пьяным. Пили  для  того, чтобы  голос  и  связки  разогреть, а  не  для  того, чтобы  головы  задурманить… Умные  люди.

В  воспоминаниях  незаметно  миновал  дворы  соседей  и  остановился  у  угла  своего… Забор  перекрасили  нынешние  обитатели. Интересно, кто  они? Откуда? Неуверенно, осторожно  направился  к  калитке. Только  подошёл  к  ней, как  по  ту  сторону  штакетника  откуда-то  вырвался  огромный  пёс. Злобно, надрывно  залаял.

- Тихо, тихо… Не  гавкай  так  страшно. Ты  извести  только  своих, что  гость  пришёл.

Псу  просьба  показалась  малоубедительной, он  прыгнул  на  ограду, захрипел  гневно. Бакаев  невольно  отступил, вглядываясь  с  надеждой  в  глубь  двора. Никто  не  появлялся. Серый  страж  стал  метаться  вдоль  заборной границы, входил  в  раж: задними  лапами  вздымал  пыль  и  выбрасывал  комья  земли.

- Ну  и  скотина,- произнёс  раздражённо  путник. – Я  просил  дать знать  хозяевам, а  ты  готов  сожрать  меня  с  потрохами! Нет, что  ли  никого?

Словно  услышав  вопрос, в  приотворившейся  двери  веранды  показалась  тёмная  человечья  голова  и  тут  же  исчезла. Затем  дверь  распахнулась  и  на  ступеньках  выросла  фигура  довольно  крепкого  сложения. Александр  отметил  про  себя  короткую  стрижку  и  густую  бороду  вышедшего. Хотел  поздороваться  и  спросить  разрешения  войти  во  двор, но  слова  застряли  в  горле.

- Ти  чего  здеся  ходишь? Зачем  дразнишься? Иди  своей  дорогой!

- Да  я  уже  пришёл. Жил  я  тут  когда-то…

- Ничего  не  знаю. Иди  отсюда. Это  моя  земля.

- Как  твоя? В  этом  месте  мои  деды-прадеды  жили. Во  дворе  под  грушинами  похоронены…

- Нэт  здеся  ничего. Ухади, а  то  сабак  спущу.

В  подтверждении  угрозы  из  дворовой  глубины  неслись  несколько  псин.

- Пропади  ты  пропадом, - прошептал  заезжий, шагнул  вперёд, мимо  калитки, всем  видом  показывая, что  удаляется, уходит  отсюда…

Оторопевший  от  услышанного, машинально  вышагивал  по  дороге, пока  не  поравнялся  у  развилочки  с  кривой  яблонькой. Та, одинокая, сколько  помнил  себя, стояла, как  часовой  на  границе  степи  и  семи  подворий. Не  менялась  с  течением  времени: не  росла  вверх, не  густела  кроной. Всегда  была  в одной  поре. Налетевший  вихорок шумнул  листвой  и  шум  остановил  шагавшего. Взглянул  на  старинную  приятельницу, не  весело  улыбнулся:

- Вот  так-то, подруга. Приехал, называется, в  родной  дом… А  тут  дальше  калитки  и  не  пускают. Каково?!




Категория: Мои файлы | Добавил: Библиоман
Просмотров: 649 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Поиск
Друзья сайта
  • Сайт города Суровикино
  • Волгоградская Областная библиотека
  • Суровикинский вестник
  • Сайт МОУ СОШ №1
  • Сайт МОУ СОШ №2
  • Сайт МОУ СОШ №3









  • Copyright MyCorp © 2024 Конструктор сайтов - uCoz