Гвардии  майор.

Рассказ.

(ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

ЧАСТЬ I 

ЧАСТЬ II

ЧАСТЬ III

ЧАСТЬ IV

ЧАСТЬ V

В  тот  выходной  Инга  ужасно  волновалась  и  переживала. Сильно  волнуются, идя  на  первое  свидание. Какое  данное  было  по  счёту – не  помнила. Считала  всегда  минуты,   оставшиеся  до  встречи. Но  встречи  проходили  вне  стен  дома, а  здесь… Как  воспримут  Игоря  родители? Что  скажут? Хотя, если  честно, неважно. Поняла  тем  вечером, что  полюбила  поджарого, спокойного  человека  с  мягким  голосом, внимательным  к  бытовым  и  жизненным  мелочам. Ухаживатель   подмечал  то, мимо  чего  проходили  другие. Обнаруживал  и  давал  явлению, предмету  или  людям  необычную  характеристику. Часто  шуточную, но  не  обидную. Подчас  могли  проскользнуть  снисходительные  нотки, но  звучали  они  как-то  прощающе. И  все  от  характеристик становились  вдруг  светлее  или  просто  немного  нелепыми. Своеобразные  чудики, на  которых  так  и надо  смотреть. И  прощать  им  их  изъяны  в  поведении  ли, в разговоре  или в  манере  одеваться. Раз  чудики, значит, все  чудесные, ведь  корень-то  у слов  общий: чудо. Весь  мир – чудо, и  люди  в  нём – тоже. Ну, не  понимают  иногда  друг  друга, но  всё  равно – чудо, чудики. Игорь  и  себе  немного  был  таковым  хотя  бы  потому, что  необычно  смотрел  на  общество. И  видел  больше  положительных  сторон, чем  отрицательных. Отсюда, наверное,  страсть  к  стихам. Как-то  поразил  тем, что, прогуливаясь  по  заснеженному  парку, полностью  прочитал  «Евгения  Онегина». От  первой  до  последней  строчки! Инга  попыталась  вспомнить  письмо  Татьяны, сбилась  раз, другой… Засмеялась  и  попросила  продекламировать  Игоря. Тот  прочёл, и  послание  прозвучало  совершенно  по-новому. У   неё  даже  сердце  забилось  взволнованно, словно  сама  признавалась  в  высоких  чувствах…

Когда  в  прихожей  послышался  звонок, живо  взглянула  на  родительницу  и  направилась  к  двери.

- Подержи, пожалуйста, - попросил  вошедший, протягивая  огромный  торт  в  прозрачной  упаковке  и  пакет. Не  спеша  разделся. Провёл  расчёской  по  локонам, приобнял  Ингу, поцеловал  и  двинулся  вслед  за  ней  в  комнаты. Из-за  стола  поднялась  хозяйка, Игорь  подошёл, изящно  приложился  к  руке.

- Это  Вам, - вытащил  букет  из  пакета. Затем  ещё  раз  нырнул  в  него, достал  бордовую  орхидею, протянул  Инге. Судя  по  тому, как  напряжённое  выражение  матери  сменилось  улыбкой, дочь  поняла, что  гость  сделал  верный  шаг  не  только  купив  цветы, но  и  угадав  с  их  гаммой. Мама  не  любила  ярких, насыщенных  тонов,  поэтому  с  удовольствием  приняла  сдержанную  расцветку  светлых  лилий  с  причудливым  расплывом  прожилок. Уселись  за  стол, заговорили  на  отвлечённые  темы. Скрипнула  балконная  дверь, вошёл  отец. Внимательно, с  прищуром, посмотрел  на  Игоря. От  Инги  не  скрылась  ироничная, даже  несколько  пренебрежительная,  ухмылка. Резко  подошёл, резко  протянул  руку, упёрся  взглядом  в  лицо  пришедшего, представился. Стремительно  развернулся, подвинул  стул, уселся  и  категорично  изрёк: «Начнём!». Больше  слушал, нежели  вступал  в  разговор, но, наливая  очередную  порцию  выпивки, снова  с  прищуром, спросил:

- Служил?

- Нет.

- Почему?

- Учился.

- Ясно.

- У  нас  военная  кафедра  была. Сборы  проходили.

- Кафедра… То - мура. Отмазка. Каждый  мужик  обязан  на  брюхе  с  полной  выкладкой  поползать, с  ней  же  не  один  марш-бросок  совершить. Если  не  пороху, так  портянок  понюхать.

- Отец! Ну, не за столом же!

- А  где  же? Вот  если  бы  ты  всю  жизнь  на  манекенах  практиковалась, а  к  людям  и  не  подходила – хороший  бы  из  тебя  медик  получился?

- Сравнил…

- Да, сравнил. Мужчина  должен  отслужить, закалку  пройти. В  армии  его  многому  научат, что  потом, на  гражданке, пригодится. Для  меня  лично  не  служивший – ущербный  человек.

- Перестань, ей-Богу…

- Молчу, молчу. Но  остаюсь  при  своём  мнении.

Далее  разговор  потёк  в  более  спокойное  русло, хотя  некая  скованность  чувствовалась  весь  вечер.

После  ухода  Игоря, перемывая  посуду  на  кухне, Инга  обиженно  спросила:

- Ма, чего  папка  завёлся?

- Не  знаю, какая  его  муха  укусила. Игорь - парень  вроде  неплохой. Только  вот…

- Раскосый?

- Меня  больше  смущает  другое… Не  слишком  ли  ты  молода  для  него? Сколько  ему?

- Тридцать  один.

- Ну  вот, на  целых  десять  лет  старше  тебя.

- Меня  это  нисколько  не  смущает. Зато  музыку любит, стихи. Причём, не  зациклен  на  чём-то  одном. Есть, допустим, «сдвинутые»  на  «металле», и  больше  ничего  не  признают. А  Игорёк, например, знает  состав  «ролингов»  или  «дипов», репертуар, содержание  их  композиций. И  наши  группы  знает: «Арию», «Наутилус»… И  народные  песни  поёт, и  казачьи. Представляешь?

- С  трудом.

- И  поговорить  с  ним  можно  на  разные  темы. Мне  в  учёбе  помогает. Объясняет  так  забавно, но доходчиво – сразу  всё  понимаешь. Говорю, учителем  тебе  быть. Смеётся, мол, не  моё  это, каждый  должен  заниматься  своим  делом: врачи – лечить, портные – шить, а  он  будет  конструировать.

- А  что  Игорь  конструирует?

- Технику  какую-то. Особо  не  рассказывает. Что-то  с  тягачами  связано.

Инга  не  знала, что  кавалер  работал  в  конструкторском  бюро, где  проектировали  военную  технику. Да  и  зачем  вникать  в  какие-то  железки, когда  возлюбленный  окружал  блестящей  поэзией, захватывающими  рассказами  о  многих  уголках  Родины, где  часто  бывал  в  командировках. Зачем  ей  технические  выкладки, если  мир  сквозь  призму  его  взгляда  отгранивал  неожиданными  ракурсами, в  которых  отражались  всё  новые  и  новые  виды…

С  того  вечера  Игорь  изредка  наведывался  в  гости. Терпеливо  ждал, когда  девушка  наведёт  соответствующий  вид  перед  походом  в  театр  или  в  кино. Вёл  беседы  с  хозяйкой  потому, что   глава  семейства  демонстративно  уходил  в  другую  комнату  или  подолгу  курил  на  балконе.

Одним  из  вечеров, когда  за  провожатым  закрылась  дверь, а  Инга  метнулась  к  окну, чтобы   помахать  рукой, майор  спросил  прямолинейно:

- И  чего  ты  нашла  в  этом  интеллигентике  патлатом? Волосы – как  у  бабы, и  глаза  смотрят – не  пойми  куда…

- Папа…

- Чего  папаешь? Ну, вправду, доця, открой  очи – глянь  на  лыцаря  своего… убожество  какое-то. Да  и  старый. Говорила  «парень», а  он – мужик. Мужик  косоглазый.

- Ты  его  совсем  не  знаешь! Не  во  внешности  же  заключается  истинная  красота  человека!

- Угу. В совокупности. В  человеке  всё  должно  быть  прекрасно: и  тело, и  одежда… И  лицо, - поднял  указательный  палец, делая  ударение.

- У  него  красивое  лицо...

- Краше  не  бывает…

- Мне  нравится.

- А  мне  нет! – сухо, даже  зло  ответил  отец. – Не  для  таких  я  тебя  растил  и  готовил. Не  для  него! В  общем, так, дочь, давай  как-то  своди  на ноль  с  ним  отношения.

- И  не  подумаю.

- Тогда  подумаю  я.

                                                                                                                                      (конец второй части) 
                                                                                                                                               ПРОДОЛЖЕНИЕ >>>